Деспотизм маскируется под демократию – такова основная мысль ежегодного доклада о правах человека, подготовленного международной организацией Human Rights Watch за 2007 год.
Демократия стала непременным условием придания легитимности власти автократическим режимам. Даже самые откровенные диктаторы стремятся обрести статус, дающий им принадлежность к демократическому клубу. Примером тому – президент Узбекистана Ислам Каримов, который в декабре 2007 года ради придания легитимности своей власти устроил ритуал с выборами. При этом Каримов известен как очень жесткий лидер, стоящий во главе режима, который по политическим и религиозным мотивам отправил за решетку почти семь тысяч человек. Он управляет страной, в которой практикуются систематические пытки над людьми, а в 2005 году были подавлены протесты в Андижане, во время которых погибли сотни людей.
Аналогичными авторитарными лидерами, маскирующимися под демократов, являются Роберт Мугабе в Зимбабве, Первез Мушарраф в Пакистане, Хосни Мубарак в Египте, Мелес Зенауи в Эфиопии, Ху Цзиньтао в Китае и Владимир Путин в России. Технологии, которые используются такими автократами, чтобы нейтрализовать неудобную непредсказуемость демократии, нельзя не назвать креативными. Им приходится решать проблему, каким образом обеспечить соответствие демократическому имиджу, но при этом исключить малейшую вероятность подчинения общественным настроениям. Избирательные махинации, политическое насилие, цензура прессы, подавление гражданского общества, даже военное правление – все средства идут в ход, чтобы заявленная демократизация, не дай Бог, не привела к участию граждан в управлении государством.
Отчасти диктаторы могут рассчитывать на успех такой тактики потому, что в отличие от прав человека, демократия не имеет юридически оформленного определения. Концепция демократии отражает идею о том, что лучший способ сформировать правительство и определить его курс – это предоставить решающее слово тем, кому предстоит с этим правительством жить. Как политическая система демократия далека от совершенства, она подвержена риску доминирования большинства и подвержена избыточному давлению со стороны влиятельных субъектов. Но «лучшая из худших» форма правления, как определил демократию Уинстон Черчилль, является важной составляющей идеала прав человека. При этом мир не знает ни Международной конвенции о демократии, ни какого-либо другого широко ратифицированного договора, который устанавливал бы критерии для признания того или иного правительства демократическим. Слишком многое в трактовке демократии оставлено на усмотрение самого трактующего.
Используемая автократическими режимами демократическая риторика способствует большей легитимности власти, однако это не мешает превращению выборов в этих странах в фарс. Стремление к демократической бутафории в значительной степени диктуется желанием получить международное признание, которое диктатору могут обеспечить даже формальные выборы. Ввиду отвлечения внимания мирового сообщества на такие проблемы, как энергоресурсы, торговлю наркотиками или борьбу с терроризмом развитым демократиям мира оказывается более удобным принять на веру предлагаемые им демократически декорации.
И как ни удивительно, самый яркий пример таких декораций под демократию дает США времен администрации Буша-младшего. Уподобившись правительствам-нарушителям, американская администрация демонстрирует продвижение демократии, которая воспринимается как менее обязывающая и более комфортная альтернатива защиты прав человека. И если положение с демократией в Соединенных Штатах можно считать все еще достаточно благополучным, то состояние прав человека вызывает серьезную обеспокоенность. Известно, что постановка вопросов прав человека в США чревата отсылками к Гуантанамо, секретными тюрьмами ЦРУ, пытками, внепроцессуальной передачей задержанных другим странам и военным комиссиям, а также приостановлением судебного контроля за законностью содержания под стражей.
Фальшивый «путь к демократии», практикуемый лидерами авторитарных режимов, не мешает им отправлять за решетку политических противников, отстранять слишком самостоятельных судей и подавлять независимую прессу. Тираны во всем мире всерьез задумываются о возможности примерить на себя демократическую мантию. Когда, не встречая серьезных возражений в международном сообществе, этим начинают заниматься такие неоднозначные фигуры, как лидеры Египта, Эфиопии, Казахстана и Нигерии, концепция демократии выхолащивается, а о правах человека как ее составляющей уже вообще никто не вспоминает.
Ситуация осложняется тем, что попытки администрации Буша оправдать вторжение в Ирак интересами демократизации дают автократам дополнительный довод в том, чтобы приравнивать требования демократизации к имперской политике с позиции силы. К сожалению, такая циничная уловка нередко срабатывает, поскольку значительная часть мира сегодня воспринимает любую вашингтонскую кампанию демократизации как предлог для военного вторжения или смены режима. Диктаторы поняли, что апеллирование к иракскому прецеденту может оказаться удобным способом парировать требования демократизации.
В 2007 году демократия показала свою жизнеспособность в Сьерра-Леоне, Ямайке, Польше и Австралии. Во всех этих странах к власти пришла оппозиция, победив на выборах, которые наблюдателями были признаны свободными и справедливыми. В Турции, когда военные попытались с помощью так называемого «email-заговора» помешать демократически избранному умеренно-исламистскому правительству провести в президенты своего функционера Абдуллу Гюля, правительство пошло на досрочные парламентские выборы и подтвердило свой мандат.
И все же многие диктаторы не могут устоять перед искушением минимальной ценой обеспечить себе легитимность. Если бутафорские выборы могут сойти им с рук, они с готовностью идут по этому пути. Шансы на «успех» во многом зависят от бдительности развитых демократий, которые могут поставить вопрос о необходимости наличия всех признаков демократии, включая обеспечение широкого спектра прав человека и законности.
НОВОСТИ
