Все описанное ниже никогда не происходило в реальной жизни и не имеет никакого отношения к политической жизни нашей страны.
Приближался Новый год. Витя всегда любил этот праздник. В доме пахло мандаринами, а под елкой его ждали нарядно запакованные подарки. Родители целовали его в пухленькие щечки и говорили, какой он у них замечательный мальчик. А потом наступала вторая часть праздника, которую Витя просто ненавидел. Отец ставил посреди комнаты табурет, а Витя должен был встать на него и читать для всех гостей стихи и петь песни. Витя все время смущался, страшно краснел и путал слова. А один раз он вообще упал со стула и поломал себе руку. Родители тогда страшно испугались, а вот Витя обрадовался, он надеялся, что кошмар с табуретом окончен и теперь можно будет каждый год спокойно разворачивать подарки и поедать шоколад. Но как только рука зажила, все было, как прежде.
Бедный Витенька не знал, что этот ужас будет преследовать его всю жизнь. Сегодня ему тоже предстояло выступление, правда не на табурете, а в кожаном кресле, и не перед гостями, а для миллионов жителей. Но нервничал он так же, как в детстве. Сначала он краснел, потом начинал нервно кашлять, а потом и вовсе у него пропадал голос. Вот уже битый час они пытаются записать его пятиминутную речь, но ничего не выходит, он все время запинается. Со злости, Витя даже нервно выругался, что ему было несвойственно. Время шло, а дома ждала Катя с детьми. Она опять будет кричать на него, говорить, что он слабохарактерный, что все им помыкают. Что сказать маленькую речь в камеру – это элементарно, что с этим справился бы даже ребенок. От этих мыслей Вите вдруг захотелось снова стать маленьким мальчиком, когда он поломал себе руку, и мог спокойно жевать мандаринки, но тут он услышал крик «Мотор!», и был вынужден вернуться в свое ненавистное кресло…
Витек Новый год невзлюбил с самого детства. Его родители каждый год уходили праздновать к друзьям, а его оставляли дома одного. Всю ночь он так и сидел, уставившись перед телевизором и со слезами на глазах, поедал остывшую картошку. А за стенкой слышался шум и веселье, там был настоящий праздник. И ему очень хотелось туда, хотелось подарков под елкой и веселого щебетанья соседок. Но у него была только щербатая тарелка с остывшей едой и черно-белый телевизор.
Теперь Витек стал взрослым, и многое в его жизни изменилось. Теперь он сам покупает себе подарки, да такие, что в детстве ему и не снились. А Новый год отмечает где-нибудь на элитных курортах, подальше от родной страны. Но это 31 декабря напомнило ему старые времена его невеселого детства. Он, словно маленький мальчик, остался один в закрытой комнате, а там, за стенкой в теплой уютной Раде слышится смех и веселье. Там делят портфели, там раздают чины и посты министров, там сейчас настоящая жизнь, к которой он так стремился. А он сейчас тут, в оппозиции, всеми забытый и никому ненужный.
Дома уже ждет жена, на которую даже смотреть не хочется. Можно было б поехать к любовнице, но он забыл купить ей подарок. А она просила шубу, без шубы у нее начнется истерика. И сил выслушивать ее упреки у него просто не было. Почему то отчаянно захотелось к Сан Санычу, тот бы понял его. Но тут Витек вспомнил, что к Сан Санычу нельзя, не по понятиям. Так что придется напиваться самому.
И Витя уныло побрел к своей машине, где у него была припрятана бутылка джина…
Леня праздники вообще не любил. Он просто не понимал их предназначение. Зачем тратить время на отдых, если в городе еще осталась свободная земля. Он решил Новый год не отмечать, а всю ночь делить оставшуюся землю со своими помощниками. Леня представлял, что он Наполеон, который делит почти завоеванную Москву:
«Так, Лавру я заберу себе. Киевлянам она все равно ни к чему, там одни только туристы. Плату за вход мы поднимем, а еще будем брать плату за воздух, а еще за свет. А в церквях мы будем взымать плату за огонь от свечей, а еще обложим налогами монастыри. Что там у нас еще осталось? А, Михайловский! Ну, его я отдам Ирэне, она очень просила, говорила, что он подходит по цвету к ее новой сумочке. Пускай забирает, у нас еще остался Владимирский собор и Андреевская церковь…»
Так они просидели до рассвета и даже не заметили, как в этот город пришел совершенно Новый, еще никем не испорченный, год. И было совершенно неважно, сколько тебе лет, четыре или сорок, кем ты стал в этой жизни – трактористом в глухом селе или важным столичным чиновником. Все мы в душе остались детьми. И по-прежнему верим, что если загадать самое заветное желание под Новый год – оно обязательно сбудется, вот только желания у нас у всех разные…
НОВОСТИ
