Для того, чтобы распространять «политический бред», вовсе не обязательно быть хорошим оратором
В политической реальности даже простые слова теряют свой первоначальный смысл и становятся средством для влияния на психику избирателя. Причина этого — в особой структуре языка, используемого политиками и их профессиональными спичрайтерами. У Джорджа Оруэлла в его романе «1984» есть понятие «новояза» — специально разработанного органами власти в антиутопическом государстве Океания языка. Из этого языка исключались слова, могущие потенциально подорвать престиж власти, придумывались совершенно новые слова в контексте политики — «мыслепреступление», «двоемыслие» и т.д.
«Новояз» был очень абстрактным и в то же время четко «целенаправленным» языком — слова приобретали четкий политический акцент и теряли свою многозначительность, вплоть до полного извращения первоначального смысла. Только на «новоязе» могут возникнуть такие лозунги, как «Свобода – это рабство», «Война – это мир» и т.д. Этот феномен «новояза» интересен, прежде всего, как крайний вариант т.н. «энкратического» языка, который, по мнению известного французского философа Ролана Барта, употребляется с целью ввести человека в поле власти – в качестве политического лидера или избирателя. «Энкратический язык» насыщен множеством вполне абстрактных терминов, но придает им только один аспект – политический. Такими терминами могут быть, например, слова «свобода», «справедливость», «процветание» и т.д. Если «свобода», то употребляется именно в контексте освобождения от бывшей власти, если «справедливость» - то справедливость по отношению к тем, кто пострадал от сегодняшней власти. Противоположностью «энкратическому» языку служит «акратический» язык, который, наоборот, выводит человека из поля власти – его задачей становится разъяснение всех смыслов, заключенных в абстрактных понятиях.
Примерами столкновения «акратического» и «энкратического» языков в политике могут быть ситуации, когда эксперт в какой–то из телепередач принимается спорить с политиком, который является хорошим оратором, но экспертными знаниями не обладает. С одной стороны, происходит «забалтывание» проблемы, а с другой – этому «забалтыванию» оказывается противодействие, состоящее во «вскрытии» смысла слов, употребляемых «забалтывающим». Но «вскрытие» как элемент дискуссии нельзя делать слишком значительным — для аудитории тогда разница между «вскрывающим» и «забалтывающим» будет минимальной. И многие политические дискуссии, дебаты, круглые столы в масс-медиа не выполняют своего предназначения, если они служат именно для «вскрытия» проблем, а не рассматриваются многими политиками в качестве трибуны для бесплатной агитации. С другой стороны, политическая дискуссия всегда содержит элементы шоу, одним из способов реализации которого и служит «энкратический» язык.
Кстати, по мнению российского психоаналитика С. Зимовца, речи политиков, построенные на «энкратическом» языке, очень напоминают речи психически ненормальных и умственно отсталых людей. Общего у них много – резонерство, повторение одних и тех же деталей, логические ошибки в построении предложений, часто – попытки выдать желаемое за действительное, доходящие иногда до откровенного бреда, смысл речей часто весьма туманен и противоречив. Но для массовой аудитории это «политическое безумие» заразительно. Мало того, для того, чтобы распространять «политический бред», не обязательно быть хорошим оратором. Чтобы донести идеи на «энкратическом» языке до массовой аудитории, надо просто быть самую малость узнаваемым и иметь доверие «лидеров общественного мнения». Дальше уже легче: «вписаться» в образ мышления большинства членов аудитории (чтобы идеи, пусть даже самые бредовые, не стали для нее шоком – не будет же, допустим, кто либо из спикеров Партии регионов в Донецке говорить о том, что бизнес Рината Ахметова ориентирован на Запад и главными покупателями донецкой стали являются американские компании). А после этого можно постепенно менять установки аудитории, образ ее мышления, используя такие механизмы в «энкратическом» языке, как синонимические ряды (например, повстанцев можно называть революционерами или борцами с режимом, аналогично – с бандитами или террористами), языковые клише (активирующие определенные стереотипы в сознании аудитории — например «свободные выборы» или «преступная власть») и т.д.. При этом важно общаться с аудиторией в безапелляционном тоне, не позволяющем разглядеть в речи политика его сомнение в сказанном. В зависимости от ситуации, надо либо сглаживать противоречия, либо заострять их – это добавит еще больше «одурманивающего» эффекта от речи политика.
В культурологии, особенно той ее отрасли, которая изучает современную культуру, в частности, «неформальные» субкультуры, одним из основных объектов изучения считается феномен т.н. «гонева» ( происходит от слова «гнать»). Это своеобразный речевой жанр, рассчитанный на то, чтобы запутать слушателя или зрителя, но в отличие от намеренной лжи, часто отличается художественной и мифологической самодостаточностью и довольно часто не имеет определенной целесообразности как таковой. Классический образец «гонева» — нашумевшая телепередача «Пятое колесо» с участием ныне покойного музыканта и телеведущего Сергея Курехина, где тот наукообразно доказывал, что Ленин был грибом, который в свою очередь, был материализовавшейся радиоволной. Но в политике между классическим «гоневом» и ложью грань стерта – политики пытаются «раскрыть глаза» и «сказать правду» избирателям не просто так, а с целью повысить свой рейтинг или снизить рейтинг конкурента. Это касается и «теорий заговоров» (которые сводятся к одному – избиратель ни на что не влияет при стандартной ситуации в государстве или мире), и убеждения избирателя в том, что только он может повлиять на ситуацию в стране. Политическое «гонево» — необходимый элемент мобилизации (или же демобилизации, если речь идет о призыве бойкотировать выборы из–за их бесперспективности для населения) избирателя, ведь рациональные доводы «за» или «против» выборов действуют на аудиторию значительно хуже, чем иррациональные. Мало того, в такой стране, как Украина, политическое «гонево» стало образом жизни для страны – большинство населения живет в рамках навязанных политиками политических мифов об извечном расколе Украины или же о принципиальном отсутствии различий между регионами Украины, о всесильности избирателя с одной стороны и необходимости «твердой руки» - с другой, о тотальности коррупции среди власти и о тотальной «честности антикоррупционеров» и т.д..
Между тем, истина находится где–то посредине между полюсами тезисов, выдвигаемых политиками в своем «гоневе» и насаждаемых с помощью «энкратического» языка в сознании массовой аудитории. При том, что, скорее всего, большинству населения так и не удастся трансформировать «энкратическое» мышление в «акратическое» и осознать нелепость политических мифов, в которые народ до сих пор верит. Поэтому политика в сознании избирателя – это сон наяву, проекция его самых бредовых желаний, а политические деятели своим «гоневом» на «энкратическом» языке только погружают сознание в еще более глубокий сон.
НОВОСТИ
