Запорожская Сечь в острой форме

Украину преследуют тревожные симптомы старой болезни, при которой приступ ревматизма вызывает у нее едва ли не паралич всей опорно-двигательной системы

Резкий виток кризиса, накрывшего страну после роспуска парламента и ставшего кульминацией неспокойного политического процесса, неожиданно высветил тревожные симптомы в состоянии украинского государства. А именно: сегодняшняя украинская власть рискует превратиться в новейший аналог Запорожской Сечи – абсолютно автономное образование  на территории Украины, самоустранившееся или теряющее влияние на экономические и общественные процессы в масштабах страны. Если приведенные ниже аналогии верны, то сегодня Украина находится в центре достаточно опасной для самостоятельного и независимого государства тенденции.

Ряд признаков свидетельствует в пользу того, что на роль самого подходящего исторического аналога сегодняшней госмашины лучше всего подходит Запорожская Сич – до сих пор насаждаемая пропагандой, как форма украинского государства XVI – XVIII веков.

В качестве первого общего признака отметим разрыв между собственно средой обитания большинства украинцев и государственного аппарата. Лишний пример – украинская экономика, что окончательно превратилась в автономную сферу на основе саморегулирования и не нуждающаяся в государственном вмешательстве. Столетия назад точно так же Запорожская Сечь и остальные жители существовали в параллельных мирах, лишь изредка пересекаясь друг с другом, но в повседневной жизни ориентируясь на различные потребности, задачи и цели.

Во-вторых, в качестве совместной черты отметим пренебрежение писаными нормами права и преобладание в административном управлении обычного права. Но обычное право по своей сути представляет собой не более чем псевдолегитимную форму «закона джунглей». Как в современной Украине, где судебная система уже не способна исполнять даже роль фикции – хотя бы для правящих группировок,  - так и в Запорожской Сечи первым и главным аргументом любого конфликта было право сильного – когда победитель уверен, что впоследствии сможет легитимизировать свою победу.

В-третьих, деградация правовой базы неминуемо выражается в нивелировании авторитета государственной власти. Данную картину мы наблюдаем сейчас, когда обладающие высшим правовым статусом стороны политического конфликта тактикой «стенка на стенку», игнорируя право и разрушая судебную систему, подорвали авторитет и легитимность аппарата управления на годы вперед. История Сечи демонстрирует такое же пренебрежение к общеобязательности каких-либо правил, отсутствие какой-либо дисциплины и очень ситуативное положение козацких предводителей, которое ощущало зависимость от комплекса каких угодно факторов, но только не правового статуса. Как пример вспомним 1596 год, когда окруженные на берегу речки Солоницы козаки во время волнений убили гетьмана Лободу, а затем выдали полякам своих вождей, в том числе, и Северина Наливайко. Или, скажем, убийство недовольными козаками гетьмана Остряницы в 1641 году в Чугуевском городище.

В-четвертых, коррозия государственного аппарата также является результатом пронизавших его сверху донизу коррупции и кумовства. Сегодня, как и во времена Сечи, управленческий аппарат, давно оставив за бортом такие вопросы государственной важности, как национальная безопасность, оборона и самостоятельная внешняя политика, всего лишь неэффективно обслуживает интересы ситуативно контролирующих его группировок. И не суть важно, как именно они называются – кланы, семьи и партии, как сегодня, или курени, коши и ватаги, как тогда. Более того, мы наблюдаем, как переключение органов управления на обслуживание исключительно интересов богатейших групп приводит к утрате собственно управленческих функций и превращению госмашины в декорацию.

В-пятых, еще несколько веков назад козацкое военное образование могло похвастаться такой знакомой и доведенной до патологии характеристикой, как внешняя многовекторность. В качестве примера вспомним того же Вишневецкого – в 1650-х годах именно помощь Москвы спасает отступившее к Черкассам козацкое войско от полного разгрома. Но уже 1561 году Байда с отрядом козаков защищает интересы Польши и Молдовы против московских полков. Причем, характеризуя внешние инициативы, нужно отметить важную черту – в большинстве случаев козаки не просто присоединялись к более выгодному для государства союзнику, а всецело переходили под его юрисдикцию. Причем неважно, если это шло вразрез с интересами остальной части населения и этнической территории. Такое поведение изначально ставило Сечь в зависимое положение и лишало свободы политического маневра. И, конечно же, иностранные державы – будь то Польша, Литва или Московия – безжалостно бросали козаков, к которым относились как к наемникам, в самые кровопролитные схватки.         

Еще одна черта – многократно проигрывавшие регулярным войскам в численности и вооружении, козаки могли выполнять задачи только тактического наступательного характера – грубо говоря, вести успешную партизанскую войну с неожиданными нападениями из засады, избегая открытого боя с противником. Неприглядную сторону такой военной тактики подтверждает даже далекий от науки сериал «Роксолана», не говоря уж о реальных свидетельствах. И если сами запорожцы после похода всегда имели возможность отсидеться на труднодоступном и укрепленном острове, то татары, турки, литовцы и поляки компенсировали собственные потери и поражения за счет безжалостного грабежа и уничтожения мирных жителей.

Конечно же, приведенные параллели не стоит воспринимать слишком прямолинейно и чересчур всерьез. На деле аналогии между историческими эпохами и событиями – достаточно условная вещь, в данном случае всего лишь предлагающая неожиданный ракурс для текущего политического процесса.

Любое параллели и совпадения между событиями XVI – XVIII веков и сегодняшним днем отступают перед главным – в противовес сегодняшней Украине  Запорожская Сечь представляла собой все, что угодно, только не государственное образование.

Достаточно популярная версия о Запорожской Сечи, как особой форме государства – козацкой республике - разрушается по причине отсутствия у Сечи первого и ключевого признака государства, материальной основы суверенной власти – собственной территории. Укрепления на днепровских островах можно рассматривать исключительно как место военной дислокации, в то время, как территории вокруг Сечи, где жила основная масса жителей и где находились усадьбы козаков, формально подлежали власти других государств – Польши, Литвы, а позднее – России.

Кроме того, на Сечи отсутствовала суверенная организация власти. В разные периоды козацкая старшина юридически подчинялась власти различных государств и признавала над собой его верховенство – например, через «реестр» польского короля, или позднее – получая жалованье от московского царя. А это означает, что старшина собственноручно отвергала свой статус в качестве высшей власти на территории Сечи, и уж тем более на окрестных землях.

Это подтверждается тем, что Сечь не обладала правом издавать обязательные для всех законы, не пользовалась и исключительным правом эмиссии денежных знаков, по причине отсутствия собственного населения отсутствовали также налоги и сборы, которые заменял «ясак» – военная добыча. Но это уже последствия вышеприведенных недостатков.

В то же время нельзя не признать, что Запорожская Сечь являлась по своему уникальной военной организацией. А участие запорожцев в освободительной войне и походах против татар и турок – решающий вклад в завоевание Крыма, ликвидацию постоянной угрозы набегов и приумножение славянских земель. Но справедливости ради приходится констатировать, что уникальный по своим преимуществам и перспективам шанс на создание собственного государства, а тем более превращение его во влиятельного участника европейской политики был использован впустую и утрачен на века. И если приведенные аналогии верны, то сегодня Украина находится в центре достаточно опасной для самостоятельного и независимого государства тенденции.