Соблазн представить акции в поддержку коалиции в виде второго Майдана, конечно, велик. Тем более, что на формирование такого образа брошены все силы лояльных СМИ. Но такая ассоциация является насколько поспешной, настолько же и неверной. Любые параллели между событиями осени-зимы 2004-го и весны 2007-го могут касаться только внешних атрибутов. При более пристальном взгляде аналогии сразу же разбиваются о кардинально противоположное содержание этих, безусловно, схожих по форме событий. 

Одно из главных различий между двумя ситуациями – это разнонаправленность векторов уличных протестов. Майдан 2004-го – это был, в первую очередь, протест против власти, имевшим четкую объектную направленность, которая выражалась в блокировании центров административной вертикали. То, что происходит сейчас – если отодвинуть в сторону личные симпатии и пристрастия – всего лишь борьба за власть в наиболее острой и кризисной своей фазе, которая, казалось бы, основной массы населения не касается.

Сегодня мы наблюдаем за столкновением двух образов мировоззрения, условно символизирующих Запад и Восток страны. Мирно сосуществовать в границах одного государства, без так называемой «буферной зоны» в виде центральной Украины они, видимо, не могут.  Раскол Украины действительно стал фактом сегодняшней жизни, вот только линии разлома пролегли не географически – между Западом и Востоком, а в сознании людей. Географическая привязка в данном случае – весьма условна и призвана удовлетворить в первую очередь пропагандистские задачи по формированию стереотипов массового сознания.

Непосредственно граничащий с Евросоюзом Запад Украины, ставший ударной силой протестов 2004-го, без сомнения, однозначно ориентирован на мифы, стереотипы и стандарты общества потребления. Модель общества потребления предполагает максимально либеральный стиль взаимоотношений между государством и гражданином, предъявляя к первому требование по формированию комфортных условий жизни, а второму предоставляя возможности для удовлетворения растущих потребностей. Свобода как необходимая данность, инициатива как необходимое условие, удовлетворение личных амбиций и потребительских инстинктов как финальная и единственная цель жизнедеятельности. Удивительно, но именно вышеперечисленного набора достаточно, чтобы в контексте противостоящей модели оказаться на обочине жизни.

Напротив, Восток, сконцентрировавший на своей территории крупнейшие промышленные зоны, десятилетиями развивался и функционировал в рамках патерналистской модели. Более того, сегодня массовому сознанию активно навязывается глубокая убежденность в том, что вне указанной модели возможен только крах. Патернализм предполагает совершенно другой стиль жизни, алгоритм которого лучше всего отображается спецификой четкой производственной вертикали: рабочий – мастер – начальник цеха – директор завода – собственник. Поскольку вопросы глобального и политического характера изначально считаются по праву переданными «главе семьи», любая инициатива в рамках этой модели просто атрофировалась. Значит, полностью исключается важнейший элемент протестных акций – самоорганизация. Вспомним любой учебник истории – в политической системе феодализма народ априори отсечен от любого процесса принятия реальных решений. Лучшей картинкой тезиса служат так и не раскачавшиеся митинги под бело-голубыми, красными и малиновыми флагами.   

Если брать в расчет реальное положение вещей, то обе предложенные модели не имеют под собой необходимой основы. Ориентация на общество потребления и возникшая на ее основе поведенческая модель развиваются у нас при полном отсутствии характеристик такого общества. Чтобы убедиться в этом, достаточно просто сопоставить объемы потребительского рынка, скажем, в маленьких Нидерландах, Швейцарии или Бельгии, и в Украине. Патерналистская модель, наоборот, основывается на безупречной жизненной логике, однако, избрав такой вектор, мы рискуем уже в ближайшие годы интегрироваться в страны Африки.

Сегодня в центре Украины всерьез схлестнулись капиталистическая и феодальная модели, каждая из которых предполагает собственную экономическую и политическую формулу. И вопрос ставится ребром – одна из них проиграет, исходя из жесткой логики исторического процесса, либо уже в ближайшее время встанет вопрос о разделе страны.