Часть 1

Техника губит фантастику

Поколению нынешних 18-25 летних предстоит принять Украину с еще более изношенным материальным фондом. Ведь последующие 10 лет явно не станут прорывными в плане модернизации и энергоемкости. Огромные заводы и советская инфраструктура во всем, начиная с ЖКХ, уже достигал степени максимального износа. Однако управляющее страной поколение «коммунистов и комсомольцев» даже эти, предельно амортизированные, фонды не желает выпускать из рук. Вполне возможно, что концу второго десятилетия ХХІ века выпускать будет просто нечего. Развалившуюся инфраструктуру «спихнут» молодому поколению, «умыв руки».

Техническая революция, ставшая определяющим фактором развития человечества со второй половины XIX века, сформировала особый тип мировосприятия человека, породив зависимость от техники. ХХ-й век ускорил этот процесс, сделав почти каждое второе поколение свидетелем новых, фундаментальных, технических достижений. До конца XX-го столетия временем привыкания к технической новинке можно было считать 5-10 лет, в настоящее время он составляет 1-2 года. Общая техническая революция привела к многочисленным мелким «революциям», и переросла в революцию информационную. Скорость передачи и оперативность усвоения информации стали главными критериями мобильности и правильности принятия решений. Поэтому компьютер и мобильный телефон, еще 20 лет назад не воспринимавшиеся как предмет первой необходимости, стали ныне неотъемлемой частью быта, культуры и бизнеса.

Прогресс обходит незаметно

Застойные консервативные общества всегда открывались миру через техническую модернизацию. И только за ней шла модернизация общественная и ментальная. Любые техницистские реформы, любая «догоняющая модернизация» неизбежно приводила к новому витку противоречий – между достигнутым уровнем техники и облегчения человеческого быта и традиционализмом общественных отношений. Классическим примером служит история России, где три модернизационные попытки (петровской эпохи, периода 1860-1910-х и большевистская) привели, после многочисленных жертв, к необходимости смены уклада общества. Развал Советского Союза также вписывается в эту схему: искусственная модель социалистического строя перестала решать проблемы общества и стала основным застойным фактором. Причем, как и во всех подобных «скачках» из одного социального строя в другой, разрушением предыдущего уклада занимались представители поколения, в этом укладе воспитанные. Но с существенной оговоркой – воспитание «сыновей», реформировавших или демонтировавших систему, уже отличалось от воспитания «отцов», которые остались целиком детищами этой системы. Большая открытость «детей» была обусловлена лучшими условиями их жизни (обеспеченной предыдущими поколениями) и появившейся возможностью размышлять над критериями свободы и ценностей, над правом выбора.

В свою очередь, «внуки», сформировавшиеся уже при новым строе или в новой реальности общественных отношений, уже вообще ничем не привязаны к старой форме уклада – кроме силы бытовой и отчасти образовательной традиции. Но если сама традиция разрушена (как в случае с царской Россией или СССР), тогда выстраивание новой происходит при наличии лишь некоторых фрагментов прошлой традиции – но обычно фрагментов настолько стойких, что они закрепляются на самом близком человеку уровне осознания – на бытовом и личном. Даже если на исповедование или упоминание предыдущих форм реальности наложен запрет (как было в СССР в отношении почти всех явлений царского строя).

С обретением Украиной независимости радикального перехода от советского прошлого к украинскому бытию не получилось. Украина остается «несостоявшимся государством», тем не менее, обладающим достаточным уровнем цивилизованности, дабы идти в русле общемировых процессов. С началом XXI века украинцы начали идти четко в ногу с технической революцией и общество потребления в Украине стало надстройкой, формирующей реальность – как и повсюду в мире. Информационный век уже вступил в конфликт с индустриальной сущностью украинской экономики, целиком принадлежащей былому экономическому укладу, вернее, даже двум – периоду монополистического капитализма и социалистического эксперимента. Это противоречие, по факту, придется решать молодому поколению украинцев, рожденному в конце 1980-х и в начале 1990-х годов.

Каждое следующее поколение в наше время испытывает все большее давление логики технического прогресса. Дети в возрасте 3-х лет уже отлично знают, что такое мобильный телефон и начинают интересоваться компьютером как еще одной развивающей возможностью. Сразу утоним – все это написано не про детей голодающей Африки. И не про сибирскую глубинку. Расслоение мира экономически и территориально во многом заменило традиционную социальную стратификацию, которая формировала общество несколько предыдущих тысячелетий. Максимальная убыстренность прогресса делает задачу «подтягивания» всего мира к одному стандарту невыполнимой и ненужной задачей.

Манагеры – вперед!

Психоэмоциональные нагрузки новой технической реальности делают сознание молодого поколения еще более уязвимым, чем в предыдущие эпохи. Методы эскапизма или борьбы с этими вызовами остаются традиционным. Это алкоголь, наркотик, насилие, дополненные теперь компьютерными играми и всеми видами проведения досуга в Интернете. Для современного украинского поколения характерна максимальная «встроенность» в техницистский мир и слабая связь с массой духовного опыта предыдущих поколений. Насильственная визуализация со стороны телевизора и компьютера лишила нынешнее и будущее поколения фантазии, «очеловечивания» образов из книг. Первым шагом к «разжевыванию» образов и идей из книг стал кинематограф. Нынешние достижения техники только дополнили оскудение внутренней фантазийной работы, превратили поколение в потребителей теле- и компьютерной «жвачки».

Тем не менее, подобная ситуация – неизбежная реальность, с которой приходится смириться и считаться. Техническая революция на породила «лености мозга», как может показаться морализаторам. Наоборот, она стимулирует максимальное внимание к тонкостям общения и существования в новом мире технического потребления. Новая реальность социума – к примеру, то же «офисное рабство» - стало лишь новой формой отношений в обществе. Поколение, начавшее жизнь в нынешней Украине – поколение «офисного планктона». Среднего класса в стране не сформировалось. То, что им у нас называется – это и есть тот самый «планктон». И как раз эта осмеянная ею же самой «орава манагеров» должна будет принять Украину у окончательно постаревшего поколения советских комсомольцев.

Окончание следует.