Часть 1 Часть 2 Часть 3 Часть 4 Часть 5 

Гуманитарная политика, формирование национальной идеи и прочие попытки понять план Господа относительно Украины если и предпринимались, то где-то на  маргинесе украинского политикума. Технократ, проведший большую часть в  русскоязычном, но украинском до самых корней Днепропетровске, Леонид Кучма  и выходец из украинского села на Сумщине, учившийся на Галичине,  банкир  Виктор Ющенко были едины в одном – Украина не должна  рваться вверх. Вертикальное развитие при Кучме могло осуществляться только за счет экономической экспансии. При Ющенко о вертикальном развитии вообще забыли. Украина должна быть всего лишь «горизонтальной» страной – чем-то вроде «центральноевропейских карликов». Подобная экзистенция в корне противоречит украинской традиции и украинскому историческому воспитанию.

Даже поверхностный или фрагментарный анализ украинских идеологических доктрин в их исторической перспективе свидетельствует о том, что план Господа относительно Украины не состоит в том, что бы наша страна стала чем-то вроде аналога Хоббитании в реальном мире. Однако вернемся к нашим президентам и рассмотрим,  как чувствовала себя гуманитарная политика при Кучме и при Ющенко.

Кучма. Бывший директор «Южмаша» приходил к власти, эксплуатируя  темы двуязычия и дружбы с тогда еще ельцинской РФ. О Кучме говорили как об украинском Лукашенко. Некоторые из тогдашних политиков национал-демократической ориентации говорили о том, что в случае прихода Кучмы к власти произойдет гражданская война и распад страны – то ли по Збручу, то ли по Днепру. Кучма пришел к власти,  но этого  не произошло. Правда, просматривавшиеся при Кравчуке попытки,  выстроить идеологию страны на странном миксе из идеологии украинских «старых правых» и либеральных ценностях, были практически заморожены при Кучме. Кинематограф и культура, вообще, финансировались по остаточному принципу. В тоже время, стопроцентного поворота к советизму как в Белоруссии при Лукашенко не произошло.  Глава АПУ Дмитрий Табачник заявил, что «украинская национальная идея не сработала». Что именно  Табачник понимал под национальной идеей в данном случае не совсем понятно. Можно предположить, что речь шла о драгомановско-петлюровском варианте украинского аграрного социализма, который, конечно же, не был неприемлем в условиях неолибеализма. В тоже время  ряд ритуалов и сакральных символов, присущих украинской нацидее драгомановско-социалистического уровня был успешно сохранен при Кучме – культ Тараса Шевченко, Богдана Хмельницкого, каказофильские тенденции (в несколько отцензурированном формате). Вышитые рубахи, шаровары и гопак на государственных праздничных концертах  не подвергались ревизии и ограничениям. Украинский язык сохранил свой государственный статус, хотя темпы укранизации замедлились,  особенно в начале 2000-ых годов. Тема голодомора поднималась  но более чем осторожно и как-то вяло. На тему ОУН-УПА было наложено негласное и не очень строгое, но все же табу.

Русофобия не культивировалась на государственном уровне, хотя напряженная ситуация по Крыму в 1994-1996 годах до известной степени  обуславливала наличие пропаганды, направленной против попыток РФ установить гегемонию на постсоветском пространстве по образцу и подобию штатовской «доктрины Монро». Книга, написанная Кучмой, «Украина – не Россия», скорее напоминала политические трактаты представителей казацкой старшины восемнадцатого века на подобие сакраментального «Диалога Малороссии с Великороссией» малороссийского дворянина Семена Дивовича.  В обоих литературных произведениях  – в «Диалоге», и в «Украине – не России» акцентировалось внимание на имперообразующей и импероцементирующей функции, которую выполняли представители Центральной и Юго-восточной Украины в Российской империи и в СССР. Рассмаритвать  книгу Кучмы  в качестве альтернативной нацидеи, идеи кондоминации РФ и Украины на постсоветском пространстве  и в мире можно и нужно, однако конкуренция крупного российского и украинского капитала  на момент написания книги достигла  своего апогея и какая-либо кондоминация (в том числе и геополитическая) была возможна лишь в теории, но невыполнима на практике.

Также,  именно при Кучме окончательно сформировался феномен «параллельной Украины». Речь идет о  различных сообществах украинских интеллектуалов, которые были настроены крайне оппозиционно  к режиму Кучмы. Неприятие, в первую очередь, вызывали неолиберальные экономические практики. «Параллельная Украины» не была идеологическим монолитом, однако именно из этой среде вышли люди, обеспечившие пропагандистскую и улично-силовую поддержку всех протестных акций, направленных на отстранение второго президента от власти. От «Украины без Кучмы» до «оранжевой революции».         

Ющенко.  Пришедший к власти в результате квазиреволюционных пертурбаций, Виктор Ющенко оказался во многом антиподом своего предшественника. Легитимность его пребывания при власти не является полной и абсолютной.

 К тому же, не полностью законный приход к власти за счет представителей «параллельной Украины», реальной северо-западной Украины и целого ряда финансово-экономических групп, обязывал Президента. С первыми и вторыми пришлось расплачиваться исключительно риторическими тропами в стиле пропагандистской референтуры ОУН, с третьими – национальной экономикой как таковой.

Относительно  формирования идеологии, национальной идеи и гуманитарной политики была проявлена некоторая активность. Особенно по сравнению  с эпохой Кучмы.

Во-первых, была активно поднята тема искусственного голода 1930-ых годов в Украине. На ее основе Ющенко пытается выстроить некое подобие национальной идеи. Вряд ли подобный проект стоит рассматривать как проект успешный.  Национальная трагедия не повод для гордости. К тому же, пропагандистами данного проекта практически полностью предается забвению предыстория голодомора – упорная вооруженная борьба против советской  власти на Украине, координированная правительством УНР в изгнании.

Во-вторых, началась героизация вооруженной борьбы ОУН-УПА и прославления руководителей данного консервативно-революционного движения. История и в данном случае подвергается значительной ревизии. Ничего не говорится о фактическом основателе УПА Тарасе Боровце, враждовавшем с Романом Шухевичем по вопросам этнической политики. Не упоминается откровенно национал-социалистическая экономическая программа ОУН, не имеющая ничего общего с теперешним украинским капитализмом. Идеологию ОУН пытаются представить как чуть ли не социал-демократическую, что противоречит исторической правде и самой  политической природе данной организации.  

В-третьих, целым рядом украинских ученых при явной протекции самого Ющенко активно разрабатывается теория «трипольского происхождения». Речь идет о том, что Украина – является прародиной всех индоевропейских народов и данный тезис подтверждается якобы убедительными археологическими доказательствами. Следует отметить, что труды теоретиков «трипольского вопроса»  являются фактической калькой трудов немецко-голландского ученого Германа Вирта, основателя и директора института «Аненербе» в  германском третьем рейхе. Подобные амбициозные основания для формирования национальной идеи воспринимаются нормально в стране, ведущей активную борьбу за господство – в мире или в своей части мира. Страна-сателлит (каковой является Украина при Ющенко), пытающаяся объявить себя прародиной всех индоевропейских выглядит карикатурно и просто глупо.

Относительно господдержки украинской культуры наблюдается та же картина, что и при Кучме. Финансирование музеев явно уменьшилось, а проект по созданию так называемого «Мистецького Арсенала», мегамузея на Печерске приводит к тому, что данный «музей» создается за счет экспонатов изымаемых из провинциальных музейных фондов по всей Украине.  Подобную практику сложно считать  рациональной и полезной.

Подводя итоги, приходится признать, что идеология, культурная и гуманитарная политика  пребывают на периферии государственной жизни в Украине, вне зависимости от того, кто является Президентом и пока, что нет надежд на то, что ситуация улучшится…