Духовные традиции Тибета требуют, чтобы при кончине далай-ламы и при выборе следующего (а поиски нового воплощения верховного владыки могут длиться до трех лет) должны присутствовать все представители высшего буддистского духовенства. Эта «коллегия кардиналов», по аналогии с католицизмом, ныне территориально и политически разделена между теми, кто продолжает пребывать в Лхасе – столице Тибета и бывшей резиденции Далай-ламы, и теми, кто находится вместе с последним в изгнании. Вторых – большинство. Следует также учесть наличие т.н. Панчен-ламы – духовного заместителя владыки Тибета. В свое время Панчен-лама, которого, также как и далай-ламу, избирают на пост с младенческих лет, открыто сотрудничал с Китаем, однако скоропостижно скончался в Пекине в 1989 году, после осуждения кровопролития на Тяньаньмэнь. Следующий Панчен-лама, будучи еще ребенком, пропал в 1995 году, после того, как Далай-лама из изгнания одобрил его кандидатуру. Теперь у китайцев на эту должность есть свой кандидат, которого Далай-лама XIV не признает. Тем не менее, в случае смерти Далай-ламы в изгнании именно Панчен-лама становится «исполняющим обязанности» на срок до нахождения нового мальчика-воплощения духа Будды. А искать его можно только в Тибете. Тибет же принадлежит Китаю. Значит, китайцы будут очень сильно влиять, если не определять, этот выбор.

Может, именно поэтому Далай-лама объявил, что он сдается и более не заикается о независимости Тибета. Он боролся за независимость своей родины 50 лет. Но теперь, видимо, здоровье 73-летнего аскета начинает сдавать. Как иначе можно объяснить его поступок? Ведь Далай-лама – духовный авторитет не только для всех буддистов мира, он еще и символ ненасильственного сопротивления оккупации и живое воплощение мечты о тибетской государственности.

По словам Далай-ламы, в ноябре он готовит встречу тибетской диаспоры, в том числе ее главных представителей, на которой будут решать, что делать дальше. Развенчанием самого Далай-ламы и его устранением с поста это закончится не может. Далай-лама может только умереть, потому что является воплощением духа, а дух отстранить от власти невозможно. Следовательно, речь будет идти о вопросах политической стратегии и тактики. И о реноме самого Далай-ламы.

С печальной улыбкой духовный лидер Тибета переложил ответственность за поражение идеи свободного Тибета на международное сообщество в целом. Мол, 50 лет уже, как оно не оказывает должного давления на Китай в этом вопросе. Хотя вряд ли Далай-лама верил, что при его жизни и вообще в ближайшие десятки лет Тибет получит хотя бы широкую автономию. Он всегда прекрасно знал: залог его возвращения в Лхасу – лояльность Китаю. Обвинить мировое сообщество в этом плане легче всего. Похоже, на склоне лет Далай-ламе нужно как-то объяснить свое поражение и желание вернуться домой.

Явно проинструктированный шефом, представитель Далай-ламы в Европе заявил: «Когда дело касается Китая, все, включая ООН, делают вид, что там права человека не нарушаются, даже в Тибете; но мы знаем, что даже китайцы не имеют гражданских прав и демократических свобод».

Если говорить о взаимоотношениях Китая с Далай-ламой, то назвать последнего таким уж радикальным ирредентистом невозможно. Имидж такового в пропагандистских целях ему создавал как раз Китай. Далай-лама же, как буддист и сторонник ненасилия, всегда подчеркивал, что выступает лишь за культурно-религиозную автономию Тибета. В этом он имел резон: рано или поздно Китай мог бы пойти на это. Однако сама личность нынешнего Далай-ламы раздражает пекинских коммунистов, ибо он – изгнанник и последний духовный лидер, знающий, что такое независимый Тибет (хотя, справедливости ради, нужно отметить, что фактически независимой Лхаса никогда не была). Новый далай-лама родится и будет избран на трон уже в китайском Тибете, и с детства будет расти в понимании, что китайское господство над Лхасой – это надолго. Потому нынешний глава буддистов Пекину неудобен. По сути. По факту же – с ним ведутся переговоры. И, как знать, возможно, и торги.

Духовный авторитет Далай-ламы заставляет его сторонников всегда «колебаться с линией партии». Когда в этом марте начались волнения в Тибете, и Далай-лама фаткически одобрил их, тибетская диаспора возрадовалась, посчитав, что наконец-то настало время для одобрения им решительных действий. Однако волнения, как и ожидалось, были жестко подавлены, а Далай-лама превратился в такого себе Ясера Арафата, котороый вроде бы и миротворец, но в то же время – объект постоянной контрпропаганды Пекина и мишень для обвинений в поддержке сепаратизма и терроризма. Риторика коммунистов проста и привычна: Пекин возлагает на «клику Далай-ламы» вину за мартовские беспорядки в Тибете и других районах КНР, где компактно проживают тибетцы.

Власти КНР неоднократно подчеркивали, что, «двери к диалогу открыты», но требовали от духовного лидера Тибета «полного и искреннего отказа от сепаратистской деятельности, направленной на раскол страны, (а также) признания Тибета и Тайваня неотделимыми частями Китая, отказа от подрыва авторитета Пекинской Олимпиады». После того, как грандиозная китайская спортивная показуха успешно окончилась, Далай-лама потерял последнюю надежду на лояльность мирового сообщества, которое проигнорировало его призыв бойкотировать Олимпиаду.

И он сдался. Хотя кто знает, что ощутил он, пребывая в очередной медитации, и какое прозрение на него снизошло? Может быть, мудрость веков подсказывает ему не спешить – эту главную восточную заповедь. История Китая насчитывает свыше 5 тысяч лет, Тибета (если не брать во внимание легендарную хронологию, растянутую вообще на 20 тысяч лет) – примерно столько же. А слова нынешнего отца всех буддистов –  это лишь капля воды под солнцем веков. В  конце концов, душой он всегда оставался в Тибете. Что ему мешает теперь вернуться туда в телесном облике? Его-то власть ведь духовна по сути. Вот пусть это и докажет...