Господин Вилдштайн, какие позитивы принесло Польше присоединения к Европейскому Союзу?

С самого начала поляки были большими сторонниками вхождения Польши в Европейский Союз.  Кстати, они и в дальнейшем остаются ими. Хотя поляки cначала в Европейском Союзе воспринимались очень положительно, а теперь несколько хуже. Оказалось, после периода кандидатства, когда мы стали членом Европейского Союза, что поляки имеют свои национальные интересы и имеют свой взгляд на некоторые вопросы. А некоторые страны Европейского Союза вообще удивлены, что поляки хотят быть нормальным субъектом Европейского Союза. Они говорят, что поляки дерзки потому, что хотят иметь свое мнение и хотят быть субъектом Европейского Союза.

Я считаю, что мы для того стали членом ЕС, чтобы там представлять свою субъектность. Но только с определенного расстояния Европейский Союз может восприниматься, как очень однородное гомогеническое образование. Если мы сегодня глянем на ЕС, то увидим, что это очень разнообразное образование. Что там имеются очень сильные междунациональные напряжения. Что разные национальные интересы отдельных государств в сущности разрывают это образование. Там свои интересы имеет Германия, Франция, Великобритания. Есть также деление на страны, которые считают, что нужно больше полномочий предоставить Европейской комиссии. А есть страны, которые считают, что именно национальные страны должны иметь больше полномочий, а полномочия Европейской комиссии нужно ограничить.

Сложилось так, что во времена, когда  при власти было «Право и Справедливость», Польша очень сильно начала изменять свою позицию в Европейском Союзе. Для многих не только в ЕС, но и также в Польше было трудно представить, что такое может быть вообще. Потому, что в Польше есть достаточно сильное лобби, достаточно сильные ячейки формирования мнения, которые считают, что Польша должна отражать, имитировать Европу. Это, с моей точки зрения, очень парадоксальный способ мышления. Потому что нет чего-то такого, как единая Европа. Великобритания и Германия очень отличаются одна от другой. Немецко-французский тандем во времена Ширака и Шредера развалился. Если будем очень придирчиво присматриваться к Франции и Германии, то также увидим, что между ними начинает расти напряжение и их национальные интересы является разными.

Чем именно обусловлены различия?

Разными являются модели построения экономики и функционирования экономики в Великобритании и Германии. Когда говорят, что мы должны имитировать, отражать Европу, то мы спрашиваем, – а кого из этой Европы? При чем эти глашатаи модернизации путем имитации говорят, вы должны отказаться от своей тождественности, потому что она вам мешает модернизироваться. Я думаю, что для того, чтобы мы модернизировались, мы не должны отречься, отказаться от нашей идентичности и от нашей тождественности. Мы можем использовать ее именно на пути модернизации. Подкрепляться, укрепляться ею. Существует мнение, что европейские страны, каждый раз больше интегрируясь и приближаясь друг к другу, сливались, и в итоге должен возникнуть единый организм. Можно сказать, с одной стороны мы видим, что существует попытка интегрировать, объединять Европу путем законодательства сверху, примером чего есть проект конституции Европейского Союза, а с другой стороны имеем все время проблемы с созданием реального общего рынка в ЕС. Хотя бы рынка рабочей силы, рынка энергетики, сельского хозяйства и так далее. 

Существенным элементом в новой Европе является позиция Германии. С Германией в Европе всегда была проблема. И еще до времен Шредера, во времена канцлера Колля Германия не пыталась изменять свою политическую позицию в Европе, опираясь на свою позицию экономическую, то во времена Шредера ситуация изменилась. И это вызывает последующее напряжение. Четкая позиция Польши в Европе начала проявляться во времена «Права и Справедливости». Но до того, во времена союза левых демократов Польша в Европе функционировала имея очень «своеобразный» статус. И уже будучи членом Европейского Союза, постоянно вела себя так, будто в этот  Евросоюз хотела бы попасть. Потому что посткоммунисты привыкли к роли просителя, и для них лишь изменились столицы.

Относительно бывшего правительства «ПиС», то основные принципы их внешней политики я считаю подходящими. Хотя я имел бы существенные предостережения к способу реализации этих концепций. А особенно имею предостережение к дипломатии, к умению вести дипломатические переговоры. Но это не только борьба на верхах. Международные вопросы начали использоваться в качестве аргумента в борьбе с «ПиС». В сущности, после прихода «Гражданской платформы» я не видел какие-то отличительные принципы внешней политики, которую бы эта платформа определила. Для нынешнего премьер-министра Дональда Туска его образ в СМИ является очень важным фактором, потому платформа с самого начала акцентировала на отличиях в своей политике. А это в основном опиралось на несколько другую риторику, но не только.

Чтобы бы вы могли посоветовать Украине, которая собирается вступить к Европейский Союз?

Я очень большой сторонник принятия Украины в Европейский Союз. Так же, как я был и являюсь сторонником участия Польши в ЕС. Потому что парадоксально – Польша вне пределов Евросоюза была бы более обречена на диктат ЕС, чем будучи среди членов ЕС. Будучи в ЕС  мы можем быть субъектом, вести свою политику, входя в разные альянсы и союзы с другими странами Европейского Союза. Что же касается Украины, то я бы очень хотел, чтобы Украина стала членом ЕС. И это потому, что мы понимаем, что такое Россия. А кроме того, если бы Украина была в Европейском Союзе, то она была бы внутри ЕС партнером для нас в отношениях с Россией. Я желаю Украине, чтобы она стала членом Европейского Союза, я желаю Украине всего хорошего. Но я желаю этого Украине, потому что я желаю также добра и Польше. Если Украина будет в Европейском Союзе, то я буду уверенный, что она останется независимым самостоятельным государством.

Но борони меня Боже, я не хочу сказать, что я в настоящий момент не верю в независимость Украины. Однако нынче Украина может намного сильнее поддаваться давлению России, чем тогда, когда она будет в структурах Европейского Союза. Я желаю России, чтобы она не имела избыточных влияний в Украине, потому, что желаю хорошего России.