Два мелких воробья деловито щебетали друг с другом, не обращая внимания на прохожих. Они надувались от важности, выпячивали перья и толкались взъерошенными животами. А потом, искупавшись в грязной луже, воровали крошки в местной столовой.
Они давно прижились в этом странном месте и совершенно не задумывались над тем, для кого оно предназначено. Вход к внешнему миру преграждали огромные кованные ворота, открывающиеся только специальным ключом. Но как только какой-то посетитель попадал сюда, ему сразу казалось буд-то он находится в другом измерении. Не было ни шума машин, ни беспрерывных звонков на мобильный, ни бесконечных заседаний и ненужных пресс-конференций.
Тут жизнь буд-то застыла и можно было до бесконечности перечитывать любимого Хемингуэя, не заботясь о потерянном времени, сидеть в плетенном кресле, укутавшись уютным пледом и потягивать травяной чай с медом, размышляя о несправедливости этой бренной жизни...
Это был своеобразный пансионат для опостылых политиков, неудачно закончивших свою политическую карьеру и вынужденных скрываться от любопытных взоров своего электората.
Все они жили теперь в мире и спокойствии, напрочь позабыв старые обиды. И лишь изредка кое-кто мог помянуть старое и обвинить присутствующих в краже личных сбережений или расхищении государственного имущества. Но это лишь разбавляло обыденную жизнь в пансионате и добавляло в нее ярких красок, даря политикам тщетную надежду, что ничего еще не закончено и все они у руля власти вершат наши судьбы...
Прыщавый, неопрятно одетый журналист битый час топтался у замкнутых ворот и никак не мог дозвониться глав врачу. Он целый месяц добивался разрешения, дабы попасть в этот мир забытых лидеров и вождей канувших в Лету. В кармане был заблаговременно спрятан цифровой диктофон, в надежде, что кто-то из бывших политиков разговориться и расскажет ему какую-то страшную государственную тайну.
Еще через двадцать минут ворота все-таки отворились и потертые кеды журналиста ступили на вымощенную красным кирпичом дорожку, рядом с которой благоухали ухоженные цветы.
Встретил журналиста главный врач, приветливо улыбаясь и махая ему рукой, буд-то старому знакомому:
«Проходите, проходите. А то мы вас уже заждались. Я когда сообщил нашим... хм... пациентам, что вы придете, они так обрадовались. Вспомнили старые времена, речи себе писали, даже принарядились, достали свои регалии.»
«А к кому из пациентов можно будет пойти первым делом?», - нетерпеливо спросил журналист.
«Всему свое время. Только у меня к вам одна просьба — при них не произносите слово «пациент», они этого страшно не любят. Сразу хамить начинают, в отставку всех отправляют. Так что будьте поосторожней, они хоть и бывшие, но все же политики», - и радушный врач повел перепуганного журналиста коридорами былой славы наших современников, где каждая палата хранила свои тайны и разочарования...
Продолжение следует
НОВОСТИ
