Илья Клишин, "Геополитика.ру"
За советским газетным штампом «черные полковники» стояло на деле куда большее: отказ от либеральной демократии, провозглашение самобытности, противопоставление православия западной культуре, выход из Совета Европы и бурное развитие экономики – вот лишь краткий список.
В СССР семилетний период правления военных в Греции назывался не иначе, как "военно-фашистская диктатура", "антинародный режим".
Понять Москву можно, на дворе стоял 1967 г.: в разгаре была агрессия США против Вьетнама, накалялась ситуация вокруг Израиля, резко ухудшались отношения с Китаем; в такой обстановке едва ли было время разбираться в греческом перевороте – раз «хунта» пришла при помощи Вашингтона и репрессирует коммунистов, значит, «фашисты», и нечего тут думать. Прошло сорок лет, на повестке дня в России – преодоление либеральных девяностых, осознание евразийской идентичности, возрождение православия и экономическое «русское чудо»; пожалуй, пришло время обратиться к опыту «черных полковников». И не повторять их ошибок.
Ошибка первая. Американские «друзья».
Регион Восточного Средиземноморья, в частности Проливы, имеет важное геополитическое значение, что нам известно еще со времен Крымской войны. Провозглашение доктрины Трумэна (помощь Греции и Турции) весной 1947 г. означало de facto перехватывание Вашингтоном «эстафетной палочки» лидерства в регионе из ослабевшей руки Лондона. Афины и Анкара вошли в НАТО и составили т.н. южный фланг альянса в Европе.
Мало кто понимает, что американцам была нужна именно вражда между турками и греками. Divide et impera: пока в регионе есть тлеющий конфликт, необходимо вмешательство и размещение американских баз. Стравливание европейских членов НАТО, впрочем, не так уж и уникально, можно вспомнить раскол Европы на «старую» и «новую» во время оккупации Ирака. Как это реализовывалось? Не без помощи ЦРУ в 1960 г. в Турции произошел переворот, премьер Мендерес был повешен; семь лет спустя военные пришли к власти уже в Афинах. Диктаторы по обе стороны Эгейского моря ненавидели друг друга.
Это был брак по расчету: греческие офицеры, ненавидевшие западные ценности, хотели воспользоваться помощью США для осуществления своих планов. Вашингтон же дал добро на апрельский путч, молчаливо спасал режим от санкций и спровоцировал нападение на Кипр. И все бы хорошо, но в 1974 г. турецкой хунте американские «друзья» тоже дали добро на вмешательство в кипрские дела – в итоге режим полковников, разменная монета американской игры, пал за несколько дней.
Вывод из этой истории следует простой: консервативный проект должен реализовываться независимо и сверху, а не экстремистами при помощи США – снизу. Помощь США – такой троянский конь, от которого позже отделаться невозможно; это полезно знать лимоновцам и прочим оранжевым фашистам.
Ошибка вторая. Качество элит.
Военный режим в Греции отменил партии и проклял либеральное прошлое страны, поставившее ее на грань катастрофы. Были закрыты западные фонды, правозащитные организации, арестованы крупные прозападные политики и журналисты, и все это (sic!) с молчаливого согласия Вашингтона, разыгрывавшего свою стратегическую партию. Большинство руководящих постов вплоть до уровня префектур заняли кадровые офицеры – армия же осталась обезглавленной.
Греческие военные, скажем прямо, не очень разбирались в тонкостях идеологии «греко-христианской цивилизации»; скорее на уровне архетипа им претила парламентская болтовня, западная распущенность и, конечно, им импонировала «мегали идеа» (желание возрождения Великой Греции в составе Балкан и Малой Азии). Реализация была грубой и некачественной: с одной стороны офицеры действовали привычными казарменными методами (в пост запрещалась продажа мяса, арестовывались хиппи и рокеры, были введены обязательные уроки православия в школах), с другой стороны просто не смогли обеспечить должное гражданское наполнение своей властной вертикали – большинство юристов, журналистов, профессоров втихую, а то и в открытую смеялось над «военщиной» и диссидентствовало.
Отсутствовала позитивная программа: полковники точно знали, против чего они – либерализм, коммунизм, атеизм, но за вопрос «за что они?» ставил их в тупик и вынуждал лепить ходульное младонационалистическое чудище «эллинохристианства». Не имея должной идейной программы, военное правительство шло по гибельному пути и разжигало ненависть к туркам и к славянам. Примечательно, что свойственное диктатуре восприятие православия как узконационального греческого христианства скорее походит на католицизм. Да и само слово «эллинохристианство» является насмешкой над известными словами апостола Павла ("нет ни Еллина, ни Иудея").
Можно сказать, что режим полковников пришел к власти внезапно, не взрастив предварительно должной элиты и не подготовив положительной идейной программы, способной захватить умы людей. Некому было занять командные посты: силовики были скверными администраторами, а номинально лояльное старое чиновничество саботировало реализацию самого консервативного проекта. Этот вопрос актуален и в нынешней России, где уже сформирована идейная программа консервативно-революционных преобразований, а качество будущих элит всё еще оставляет желать лучшего.
Ошибка третья и самая главная. Преодоление модерна.
Идеологию для хунты создали двое правых журналистов Георгалос и Константинос – оба в молодости марксисты. Блестяще образованные они были хорошо знакомы с трудами Генона и Эволы, переписывались с европейскими правыми интеллектуалами. Почему же для полковников они создали такой младонационалистический суррогат?
Здесь стоить винить не идеологов, а исполнителей. В программных текстах говорилось о самобытности, не принадлежности Греции ни западу, ни востоку, о необходимости обращения к ромейскому имперскому опыту. Т.е. репрессии и национализм – это уже своеобразная трактовка этих идей военными, ведь не надо быть гением логики, чтобы вывести из правой риторики аресты и погромы.
По существу потерялась суть идеи «греко-христианской цивилизации», а она заключалась в «не-западности» Греции, в преодолении наследия модерна, в отказе от идей французского просвещения, на которых и была создана Греция в 1821 году. На этот, самый последний шаг хунта полковников так никогда и не решилась: в стране декларировалась демократия, симулировалась работа парламента, гражданского общества западного образца, говорилось о номинальной приверженности базовым западным принципам. Именно эти органы якобы-демократии и стали коконом для возвращения Греции на либеральный путь после падения хунты.
В нынешней России эта проблема стоит особо остро. Нет нужды объявлять себя авторитарной диктатурой – это ведь западный дискурс. Для консервативного проекта есть лишь нужда объявить о выходе из западного дискурса, проклясть просвещение и его плоды и, бесспорно, прослыть варваром и ретроградом. Пока это не будет сделано громко и во всеуслышание, проект обречен на поражение.
НОВОСТИ
