Провозглашение 30 июня 1941 года во Львове независимой Украины было лишь символическим жестом. Если не сказать – волюнтаристским. Возможно, его организаторы и надеялись на «протекторат» со стороны немцев. Однако они доказали, что любая власть имеет ценность только для самой себя.
Иначе они бы вспомнили, что факт провозглашения независимости Украины уже был – 11 января 1918 года IV-м Универсалом Центральной рады. Что, если уж идти по методу формальной преемственности власти, следовало бы признавать эмигрантское правительство, состоящее из осколков Центральной Рады и Директории УНР, среди которых на момент 1941 г. еще были живы многие причастные к IV-му Универсалу. «Самодеятельность» же Бандеры ставит легитимность его действий под сомнение. ОУН-Б решила начать национальную революцию с себя. Актом 30 июня отрицались, естественно, не только большевистская Украина, но и Украина национал-буржуазная, образца Революции 1917-18 годов.
Украинская эмиграция, как и всякая эмиграция, а тем более, возникшая в ходе революции и гражданской войны, была расколота на множество течений и групп. Каждая видела только свою форму существования украинской нации. Существовали, например, сторонники легитимности гетмана Павла Скоропадского, которые искренне считали себя основными носителями украинского государственнического начала. Забывая о том, кто был хозяином в Украине при Втором Гетьманате – немецкие войска. Логичной отсюда была «завязка» этой группы политических деятелей на немцев – тем более, что гетман Скоропадский преспокойно жил себе в Третьем Рейхе, хотя и отрекшись от власти. Но что мешает победителю – а таким на середину 1941 года представлялась именно Германия – снова сделать наследника славного рода Верховным правителем Украины? Так нет же – откуда ни возьмись, появляется какой-то там Бандера…
Старшее поколение украинской эмиграции ни о какой революционной молодежи из ОУН и слышать не хотела. Тем более, что взрастали последние на польских «теренах» Галичины, в то время как «старички» преспокойно жили себе в рассеянии – от Варшавы и Праги до США. Ссорились между собой «гетьмановцы» и «центральнорадовцы», «УНРовцы» и «ЗУНРовцы», выясняли, кто «прогавил» Украину большевикам в «минуты роковые» - а глядишь, новыми «минутами» воспользовался некий молодой человек приятной наружности – Бандера Степан Андереевич. Потому и «молчали старики» в ответ на призыв «молодой поросли» с балкона дома «Просвиты» на площади Рынок во Львове.
Следует отметить, что на момент начала Второй Мировой войны правительство УНР в изгнании, формальным президентом которых был Андрей Левицкий, не стало сотрудничать с Рейхом. По своим взглядам они были республиканцами, и любую форму диктатуры не принимали, тем более, видя, как под тевтонской пятой пали демократии почти всей Западной Европы. Они-то как раз и могли считаться законными наследниками свободной Украины периода 1918-20-х годов. Но, помимо оппозиции в лице поклонников Скоропадского, «УНРовцы» «напоролись» на Бандеру. Тут нашла коса на камень. Даже сторонники ОУН-М, в силу их большей миролюбивости, были склонны к диалогу со «старой гвардией». Бандера, как истинный революционер, видел только свою Украину и себя – ее главой. То, есть, в его лице – напомним, что Бандера был все же теоретиком, не практиком, как Шухевич, торжествовал радикальный революционный национализм. А эта модель ничего хорошего Украине принести не могла даже при самых благоприятных обстоятельствах. Ибо любая революционная власть автоматически означает террор. Тем более, в условиях борьбы с внешним врагом, каковым были большевики, и при том, что Украина становилась зоной военных действий между армиями двух империй. Конечно, Бандера, провозглашая украинское государство 30 июня 1941 года, резонно рассчитывал на то, что советская империя будет повержена. Но вот как он в дальнейшем хотел сотрудничать с империей германской?
Правонационалистические взгляды Степана Бандеры ничем не отличались, по сути, от расцветших в 1930-е годы по всей Европе консервативно-фашистских режимов. Как известно, режимы этого рода делились на традиционалистские и «революционные». Первые опирались на твердую идею «возвращения к старому порядку». Классическим примером служит Испания, где с 1939 года воцарилось господство консервативных сил. Похожие режимы существовали до 1940 г. в государствах Балтии. Итальянский фашизм – зародышевое движение для всех аналогичных – тоже был из этой среды: фашисты сохраняли короля и не выдумали новых идеологий на мотив Гитлера. Другое дело – нацизм собственно германского образца. В чистом виде он восторжествовал, естественно, только в Германии, в других же государствах Европы режимы, сродные ему по духу, обернулись в той или иной мере режимами националистическими, подчас с приставкой «ультра-». В основном, это характерно для стран Восточной Европы – как тех, которые создали их «сами по себе» (Румыния), так и для тех, где такие режимы возникли в условиях немецкого протектората и означали квази-национальную форму государственности (Хорватия, Словакия). Видимо, на такую форму дружбы с Рейхом и рассчитывал Бандера.
В практическом плане ОУН-Б опекал Абвер. ОУН-М «крышевали» СС и Гестапо, и известное соперничество между спецслужбами Германии только отдаляло эти две группы друг от друга – ведь они имели разных покровителей.
Итак, собрав своих сторонников, Банедра провозгласил рождение (заметим еще раз – не возрождение, а именно рождение) украинского государства. Немцы, как известно, действительно заявили по этому поводу протест. Почему? Не только потому, что им «по факту» не понравилось самоуправство «видатного діяча». «Орднунг» предусматривал такие вещи согласовывать с Берлином, а тут этого явно не было. К тому же, на историческом действе присутствовали представители именно немецкого армейского командования, а они не знали о том, под чьей «крышей» (Абвер) действует Бандера. Вот потому, на правах хозяев оккупированной территории, и провозгласили резонный протест, после чего было недалеко до того, чтобы отправить самоуправцев в Заксенхаузен.
Действия Бандеры по сути ничем не отличаются о деяний Ленина в октябре 1917 года, хотя в последнем случае тот лишь отрабатывал деньги германского Генштаба, да и оккупировали страну немцы уже потом – с его ведома и в «знак признательности» от большевиков за помощь в захвате власти, а в случае с Бандерой Германия собиралась сама управлять завоеванной территорией, без «посредников». Только Ленин провозглашал классовую диктатуру, а Бандера – национальную.
Как известно, в документе от 30 июня содержались восхваления в адрес фюрера германской нации и пресловутая фраза «Украина для украинцев». В принципе, на этом, можно было бы поставить точку, ибо ясно – ни к чему хорошему режим ОУН-Б, дай ему волю разгуляться до масштабов чисток хорватских четников, уничтоживших сербское и еврейское население Хорватии в концлагерях – не привел бы. Словацкий режим был помягче, но чехи быстренько убрались в предназначенную для них соседнюю национальную квартиру в виде «протектората Моравия». А вот в IV-м Универсале 1918 г. говорилось, что Украинская Народная республика собирается жить в мире со всеми соседями. И явных односторонних деклараций насчет избранной нации там не было. Так кто приемлемее в этой связи для «матери-истории»?
Мало того – Акт 30 июня был – и по факту, и по сути – всего лишь декларацией «группы товарищей». Он не был принят представительским органом государства, или уполномоченными на то лицами, как Универсалы 1917-18 годов. И тут напрашивается вопрос: а не рассчитывал ли Бандера «тихо» получить власть от немцев, не тратя собственные силы и проливая кровь в борьбе за освобождение Украины от большевиков? Это потом, наверняка, кровь на подконтрольных ему районах – разреши немцы «разгуляться» Степану Андреевичу – полилась бы ручьями. А тут, не воюя даже с ненавистными большевиками, и уж, тем более, не заботясь об освобождении страдающей родины от новой напасти в виде нацистов – Бандера провозгласил себя «управляющим» при оккупационных войсках. Может, рассчитывал, что Украину передадут ему в кормление? Тогда это, по меньшей мере, политическая наивность. Неужто он всерьез рассчитывал на всю Украину, включая Донбасс и Слобожащину? Или ему бы хватило стать князьком-протектором Галичины?
Независимости под оккупацией не бывает, что логично. Потому акты подобного рода нелегитимны – что для Украины, что для Хорватии, что для Индии и Бирмы, где в свое время пошли на провозглашение независимости последних от англичан путем создания такого же «национального» правительства при наступающей японской армии. Бандера, между прочим, даже не удосужился рассказать в своем Акте, какой будет новая Украина по форме правления – монархией, республикой? Не успел посоветоваться с Абвером?
История всегда слишком неоднозначна. В конце концов, маршал Петен во Франции многим и до сих пор почитается как мудрый государственный деятель, согласившийся сотрудничать с немцами во имя спасения страны от гражданской войны и вообще от войны. Гораздо более одиозный Анте Павелич – «поглавник» «Независимого Государства Хорватия» в 1941-45 годах – ныне национальный герой новой Хорватии, гораздо более однозначно приемлемый тамошним населением, чем у нас Бандера (сказывается опыт вторых этнических чисток 1990-х годов, из-за которых Хорватия фактически стала снова мононациональной державой). Заслуги Бандеры лежат скорее в его борьбе за независимость Украины в довоенный и послевоенный период, чем в акте от 30 июня. Боролся он за «свою» Украину, пусть и бескорыстно, за то государство, которое он видел в своих национально-консервативных мечтах. А это была не самая лучшая модель государственного устройства, даже с поправкой на предельно жестокую эпоху, в которой он жил и действовал. Бандера считал, как любой революционер, что цель оправдывает средства. Он заключил пакт с коричневым дьяволом. И за это был убит конкурирующим дьяволом – красным.
НОВОСТИ
