Харьков возник на маргиналии между «русским миром» и «казацкими землями», впитав элементы как первого, так и второго.
Говоря об особенностях харьковского образа мышления, необходимо сразу же сделать несколько оговорок. Во-первых, исторически так сложилось, что город возник на маргиналии между «русским миром» и «казацкими землями», впитав элементы как первого, так и второго. Отсюда, кстати, традиционный спор, – каким считать Харьков больше: российским или украинским? Навязываемая изначально двойственная идентичность так и пролегла «красной линией» через всю 350-летнюю историю. Ситуация к тому же усугубилась после строительства университета. С одной стороны, неоспоримо, что именно после его возведения город, собственно говоря, стал городом. С другой – благодаря этому же фактору он сумел скомбинировать две несовместимые вещи: сконцентрировать образовательный и научный интерес и одновременно превратиться в купеческий центр. Чисто харьковское выражение – «ракло» – полностью иллюстрирует сложившуюся картину, обозначая «безбашенного» торговца и спекулянта. Имидж «торгашеского», «базарного» центра так и остался доныне, несмотря на все попытки индустриализации и коллективизации индивидуального сознания, проведенного в советские времена.
Кроме того, «срединное положение» между двумя мирами сформировало миф об особом типе «харьковской кульуры» – на основе «российского» материала, но с осознанием принадлежности к украинской этнокультуре. Да, здесь не понимают, как можно «жить без России», но когда практически восстанавливается вопрос о «вхождении» или, говоря привычным «советским» языком, о «воссоединении», то сразу же возникает внутренний протест, – нет, мы другие! Фактически речь идет о культурной маргинальности в широком смысле этого слова и о порождении так называемого «хохляцкого духа» в узкой транскрипции, - речь идет об украинце, выросшего на идеях российской культуры, но в силу своей ментальности не ставшего россиянином. Коллективное сознание, присущее россиянам, чуждо индивидуальной исторической памяти о казацком прошлом. Хотя опять же – эта память, скорее, рефлекторная, функционирующая на уровне подсознания, чем рациональная. Как раз на рациональном уровне присутствует идея «быть как все», трансформирующиеся в новый формат «а чем я хуже других?». Борьба между этими двумя стихиями, – в глобальном смысле – сейчас наиболее актуальна для региона, так как не позволяет большинству населения трезво оценить ситуацию, взглянув на себя, что называется, со стороны.
Во-вторых, формирование ряда ментально-исторических мифов привело к созданию ряда псевдоаргументов, активно использующихся различными политическими группировками для обоснования «правоты» своей позиции. Можно выделить несколько таких мифологем. Первая – миф о научном и культурном центре. Связано это с тем, что в Харькове функционировал и функционирует университет (а таковых и в Российской империи, и при СССР было немного), а также ряд отраслевых институтов. Однако данный факт говорит не столько о «научности», сколько об «образовательности» города, специализирующегося на прикладных дисциплинах. Централизованная система научных учреждений не позволяла на самом деле создавать здесь «свои» научные школы, однако необходимость привлечения квалифицированных педагогов создавало миф об институтах и университете как о «научном» центре, что только усиливало самомнение харьковчан. Что же касается институтов, то значительная их часть была «вынесена» за пределы Донбасса, где находилось производство, а учебные учреждения и НИИ размещались именно в Харькове. Вторая – миф о «первой столице». Если исходить из простой логики, то наблюдается странная вещь. Первая столица – чего? УССР? И чему здесь гордиться?
Но такая странность – не для харьковского мышления. Здесь наиболее четко «въелось» в сознание все «советское», причем это «советское» перемещалось с понятием «российское» и является неотделимым один от другого. Провести десоветизацию общественного сознания в харьковских условиях означает только одно, - отказаться от принципов культурной ассоциации с Россией, что на данный момент времени кажется фантастическим. Необходимо учитывать и другое, – такая ассоциация формирует консерватизм сознания, а отказаться харьковчанину от прежних догм – смерти подобно. Эту особенность регионального менталитета, кстати говоря, успешно эксплуатирует местная ПР, постоянно подчеркивая наличие некоего особого «харьковского» духа и его «стойкости» перед «оранжевой угрозой». Примечательно, что при этом привлекаются и коммунисты, и «прогрессивные» социалисты, профессионально владеющие темой «необходимости» союзнических отношений с РФ. Характерно также и то, что неустойчивость в осознании, – «Кому мы принадлежим? России или Украине?» - приводит к тому, что тема социально-экономического развития, коммунальных проблем и личной безопасности непроизвольным образом «отодвигается» в сторону. На первое место выступает «язык», «культура», «вера», «история», «НАТО» и т.п., то есть те темы, которые не влияют на материальное благополучие. То есть если твое персональное экономическое положение ухудшилось в сто раз, то тебя не переубедишь, что в этом виновата партия, которая сформировала текущее правительство, при котором это самое ухудшение и произошло. Но вот если она откажется от своих прежних лозунгов о языке и НАТО, то тогда, может быть, кто-то и проголосует против или просто не пойдет на выборы, как это случилось на примере ПР. Хотя безоговорочная и непоколебимая вера как в «регионалов», так и в Виктора Януковича как была, так и осталась непоколебимой.
Еще одна особенность, о которой следует упомянуть, – это «
перезагруженность» города крупными промышленными предприятиями. А эти предприятия, – в своем большинстве, – находятся не в коммунальном, а в государственном подчинении, они зависимы от директив Кабмина.
А рабочий класс в Украине особенно консервативен и голосует так, как велит «хозяин». И эта рабская соподчиненность и власти, и страха потерять работу заставляет нивелировать собственную значимость во «внешнем мире». «Мое мнение ничего не значит», «а какая между ними разница?», «мне все равно», - такие доводы становятся довлеющими в индивидуальном сознании и не позволяют адекватно реагировать на ущемление собственных прав и свобод. Собственно говоря, даже
понятия «право» и «свободы» если и приобретают какое-то значение, то скорее метафизическое, нежели социальное или политическое…
НОВОСТИ
