В поисках скамейки запасных

В Украине политическая элита, несмотря на демократические процедуры выборов и свободные медиа, остается закрытым сообществом

Состав Верховной Рады изменился после досрочных выборов. Но несущественно. Большинство из представителей депутатского корпуса уже были депутатами предыдущих созывов. Можно полагать, что ответ на этот вопрос лежит на поверхности — это плата за закрытые партийные списки, которые закреплены в избирательном законодательстве Украины. Но на самом деле закрытость списков — это всего лишь верхушка айсберга закрытости политической элиты Украины.

Для политической элиты любого государства актуальны в основном два параметра: пути рекрутирования и частота смены. Пути рекрутирования элит определяются политическими традициями и социальной структурой общества. Например, в СССР было практически невозможно достигнуть высших постов, не будучи членом правящей КПСС. В Израиле и сейчас большинство политиков и госслужащих «высшего звена» имеют чины старших офицеров израильской армии. Наконец, можно вспомнить о такой форме организации власти, как плутократия (или же финансовая олигархия), которая широко распространена во многих государствах «третьего мира», когда практически единственным элементом, реально необходимым для вхождения в политическую элиту, является некая (достаточно большая относительно среднего уровня доходов населения по стране) сумма денег или активы предприятий аналогичной стоимости. Частота смены, или же ротации элиты в свою очередь зависят от путей рекрутирования. Часто при формальной демократической процедуре выборов состав политической элиты и тех, кто принимает участие в разработке политических решений, практически не меняется. Притом, что в разных странах это происходит по разным причинам, исход в долгосрочной перспективе один — деградация политической системы государства. Есть гипотеза, что одной из причин краха СССР была т.н. геронтократия — «власть стариков», когда элита просто–напросто не обновлялась на протяжении многих лет, а продвижение по карьерной лестнице в КПСС было очень медленным. Мало того, эта тенденция сохранилась и теперь в уже постсоветской Украине, но в рамках всего политического класса, где реально существует ряд субъективных и объективных преград для обновления всей политической элиты и ее окружения в Украине.

Первая преграда — это увлечение политиков популизмом и, как следствие, непопулярность в Украине как идеологических партий, так и партий–проектов. Ведь последние выборы показали, что в условиях постепенно увеличивающегося «разрыва» между политическим пространством и остальными сферами общественной жизни иного способа добиться отклика в виде голосов избирателей у политиков кроме использования популистских лозунгов не существует. С другой стороны, избиратели сами по себе разочаровались в идеологиях и им не остается ничего другого, кроме голосования за харизматичных (или просто «оформленных» с помощью различных политтехнологий) лидеров. Вследствие этого в парламенте и во власти, и в оппозиции оказываются популистские силы

Вторая преграда — высокие «цензы» на доступ к ресурсам политической власти. Это может быть материальный «ценз» — если человек не владеет активами какого-то крупного предприятия или не управляет ими, то шансы попасть в политический класс для него резко снижается. Но и нематериальный капитал вроде связей с политиками или околополитическими бизнесменами тоже никто не отменял, и какой из этих двух капиталов первичен, а какой вторичен — разобраться трудно. Мало того, эта преграда усиливается еще и тем, что родственные связи вхожих в политическую элиту лиц иногда доходят до маразма, когда речь идет о партийных списках — по принципу расклада яиц в разные корзины родственники могут оказаться сразу и во власти, и в оппозиции.

Третья преграда — это ориентированность сегодняшней политической элиты на тактику, а не на стратегию. Поступки политиков во время выборов показывают, что выборы для них — это «бой без правил», где возможны даже самые грязные приемы, вплоть до целенаправленного разделения избирателей на «наших» и «не наших». Мало того, проиграв выборы, «бывшие», как правило, не хотят мириться с поражением. Ведь властные ресурсы автоматически гарантируют доступ и к ресурсам материальным. И пример с Соцпартией, которая все еще активно цепляется за власть, является очень показательным. А победители чаще всего начинают перераспределять материальные ресурсы в свою пользу, даже не заботясь о том, что будет со страной лет через 20. Простой пример: увеличение благосостояния Рината Ахметова почти в два раза (по версии «Wprost») с 2006 по 2007 год на самом деле для экономики Украины означает увеличение ее зависимости от экспорта стали и металлопроката и колебаний на международном рынке черных металлов. Далее, это прямой путь к окончательному переходу Украины на сырьевую экономику без развития других перспективных отраслей Что уже говорить о более локальных случаях, например, когда Киевсовет успел как минимум трижды «засветиться» в крупных земельных скандалах. И это все возникает из желания элиты получить все здесь и сейчас, не задумываясь о долгосрочных перспективах.

В Украине перед политической элитой стоит сразу несколько вопросов, на которые она ответ дать, скорее всего не сможет. И первый из них — откуда взять достойную замену себе и своему окружению, которая может компетентно справляться с задачами государственного управления, а не продолжать извечное дело своих предшественников — перераспределять ресурсы? В принципе, первой попыткой такого плана было преобразование Администрации Президента в Секретариат Президента, когда (чуть ли не впервые за 10 лет) в государственное управление пришли люди из «третьего сектора», а также недавние выпускники престижных ВУЗов. С министерствами было сложнее — там кадры назначались в основном по партийным линиям, что не всегда хорошо, когда во главу угла ставится лояльность партии, а не профессионализм. Но в принципе, не это главное, в отличие от самого подхода к решению элитой проблемы своей восполняемости. Попросту говоря, этот подход таков: «Если ты родственник представителя элиты либо его друг и лоялен к элите, готов выполнять все требования вышестоящих, не важно, что ты умеешь реально делать — место у власти тебе гарантировано». Именно это и становится главной преградой к обновлению самой политической элиты Украины, и сама она становится заложником своего привилегированного положения. Ведь через некоторое время она просто не будет справляться с теми проблемами, которые актуальны для Украины в целом. Второй вопрос заключается в том, что, судя по текстам принимаемых законопроектов, проектов постановлений и т.д., украинская элита не то, что не утруждает себя получением экспертных знаний из литературы и.д., но и явно не желает пользоваться услугами тех, кто этими знаниями обладает. То есть налицо деинтеллектуализация элиты, когда ее представители основываются в принятии решений почти исключительно исходя из своих материальных ресурсов и никакие другие аргументы не применяются — «сила есть, ума не надо». Услугами экспертов пользуются только в крайних случаях — во время избирательных кампаний, например. Отсюда и крайняя заостренность мышления на тактических интересах, неумение создать качественную стратегию если не развития Украины, то хотя бы исправления, например, раскола на Запад и Восток. Мало того, патологическая боязнь потери власти, также характерная для нашей политической элиты, приводит к тому, что она старается не допускать в свою прослойку «посторонних» — будь то общественные организации и движения, не «завязанные» на отдельных политиков, бизнес, не имеющий «полезных» связей, партии идеологического и проектного направления,

В принципе, прогрессирующий непрофессионализм политической элиты в сочетании с популизмом и тактической ориентацией только подорвет ее легитимность в глазах источника — населения Украины. И если «оранжевая» революция 2004 года была мирной и мягкой, то следующая такая революция, имеющая своей целью смену элит, может оказаться и вполне традиционной «жесткой» революцией.