Алексей Мухин, «Русский журнал»
Свобода, которую провозгласил Ельцин и которая была, пожалуй, одним из немногих его позитивных достижений, имела и обратную сторону: катастрофическое обнищание основной части советского населения
12 июня 1991 года принято считать рубежом российской истории: тогда был избран ее первый президент - Борис Ельцин, партийный бунтарь, человек весьма эмоционального склада. Уже в августе 1991 года, в результате попытки государственного переворота со стороны ряда номенклатурных деятелей и последующих за этим манипуляций (роспуска СССР, запрета КПСС и др.), харизматичный лидер Ельцин встал во главе государства вдвое меньше союзного, зато – своего собственного.
В начале 90-х, под видом гуманитарной помощи, в Россию в массовом порядке стали ввозиться импортные продукты (взамен отечественных), импортная техника (взамен отечественной) и т.д. - экономика подсаживалась «на дотационную иглу», россиян приучали к правильным иностранным брендам, а иностранные компании открывали для себя новый необъятный рынок. Прежде чем наводнить этот рынок товарами, необходимо было, чтобы кто-нибудь эти товары покупал: денежной массы у населения просто не было. Так началась работа по созданию «среднего класса» (потребителей) и класса собственников, в том числе и крупных: согласно старинным правилам, в любой колонии должна быть прослойка местной знати, которая и послужит опорой колонизаторам.
Надо сказать, что новые социальные слои россиян довольно быстро сориентировались в ситуации и перехватили инициативу иностранных специалистов, довольно бесцеремонно выбив у них из-под ног почву, дезориентировав с помощью феномена «загадочной русской души», на счет которой иностранцы списали довольно много потерянных инвестиций.
Одновременно шел процесс раздела бывшей социалистической собственности: бремя концентрации и легализации крупных средств охотно брали на себя действующие или бывшие советские (партийные) чиновники (их дети) разного уровня, превратившиеся в предпринимателей всех калибров.
Конечно, предпринимательство не должно было стать государственной монополией, таковы были правила игры, однако наиболее «лакомые куски» были освоены без доступа к ним обычных потребителей, в том числе - иностранных.
Часто вместо себя номенклатурные работники «выставляли» доверенных лиц. Вызов в партийные органы для доверительной беседы, исключительно по рекомендации «старших товарищей», в те времена - обычное дело. Однако в большинстве случаев доверенные средства и их преумножение обязательно контролировал «человек из органов», «смотрящий» и, если надо, «разводящий».
Довольно быстро собственные средства были инвестированы в новую рыночную экономику, но значительная их часть была вывезена за рубеж и поступила на счета добропорядочных (или не очень) островных, европейских или американских банков. Именно после этого акта семьи многих российских чиновников и предпринимателей переместились в Европу или Америку, чтобы через десять лет вернуться покорять Россию, обремененные современными экономическими или юридическими знаниями.
Когда собственные (бывшие советские) средства закончились, а кураж от проектов реформирования России еще не прошел, строители рынка переключились на «иностранные деньги» - заемные средства, которые, с одной стороны, активно «осваивались», а с другой - с их помощью строилось новое гражданское общество. Так и возникла довольно строгая политическая и экономическая зависимость ельцинского режима от зарубежной поддержки: параллельно насаждался миф о том, что россияне в принципе неспособны что-либо организовать сами, им нужен опытный поводырь, причем во всех сферах. Неуравновешенность и гиперэмоциональность Ельцина хорошо иллюстрировала этот миф, который аккуратно и навязчиво поддерживался через иностранные и российские средства массовой информации.
Так что правление Ельцина в 1991-1996 годах - это время упоения властью и месть бывшим партийным бонзам, которые в свое время подвергали первого российского президента гонениям и унижениям: КПСС, как упоминалось, уже была запрещена, а могущественный ЦК и «передовой отряд» партии - КГБ - были фактически разгромлены и ушли в финансовое подполье. Не все нашли себя в новой жизни: многие оказались за бортом истории, однако наиболее активные, как известно, состоялись. Результатом увлечения российского руководства термином «реформы» (казалось, что инициаторов интересует процесс ради процесса, а не результат), а также ряда мер, которые запомнились в народе как «шоковая терапия», включающих «либерализацию цен», одномоментный обмен денег и многое иное - стало:
1. создание рынка с заложенными в него «нужными дефектами» - «направленный взрыв», в случае выхода ситуации из-под контроля, с послушными составляющими, находящимися под пристальным присмотром наблюдателей (МВФ и др.);
2. создание гражданского общества, постоянно недостроенного, чтобы сохранить возможность его критики извне, и вполне управляемого;
3. создание системы власти, построенной на коррупционных механизмах, с целью перманентного влияния на чиновников (извне) на всех уровнях.
Нет, конечно, коррупция, просто воровство, материальное и идеологическое, это - наше национальное достояние, наследственное, так сказать - карамзинское («Воруют...»). Все эти «ценности» были возведены с помощью местного материала, поэтому ответственности с россиян за сложившуюся ситуацию никто не снимает. Создается такое впечатление, что столь резкое усиление этих факторов, а также значительная криминализация экономики, ее увод в «теневой сектор» произошли для создания управляемой извне системы власти.
Свобода, которую провозгласил Ельцин и которая была, пожалуй, одним из немногих его позитивных достижений, имела и обратную сторону: катастрофическое обнищание основной части советского населения, оказавшегося неприспособленным к новым условиям жизни в результате социальной инфантильности, привитой советским образом жизни.
Ситуация, в общем, повторила события 1861 года: при отмене крепостного права многие крестьяне не понимали, что им делать с этой свободой и как теперь зарабатывать деньги - раньше обо всем барин заботился. Развал СССР отменил «коллективного барина». Сам «барин», правда, сориентировался - очевидно, что с распадом Союза подавляющая часть номенклатуры, как мы уже упомянули, сохранила свое привилегированное положение и даже приумножила свои состояния, конвертировав власть в материальные ценности: пресловутая борьба Ельцина с льготами номенклатуры фактически послужила прикрытием для настоящей «монетизации» льгот и легализации реальных собственников. Именно это, похоже, и стало залогом удивительного выживания Ельцина лично в той непростой политической войне, которую он начал с Михаилом Горбачевым и ЦК КПСС и в которой ему не могли серьезно помочь из-за рубежа - первый российский президент правильно уловил конъюнктуру: он оказал неоценимую услугу бывшему советскому и нарождавшемуся российскому истеблишменту, позволившему ему взять власть, в свою очередь, разрешив тому разделить государственную собственность на законных основаниях с помощью чековой приватизации.
Рыночные процессы тогда готовили два государственных деятелей: Егор Гайдар и Анатолий Чубайс - кстати, официально получившие для этих целей серьезную, в том числе и материальную, поддержку из-за рубежа. Факт остается фактом - с тех пор эти имена не пользуются широкой популярностью у населения России.
Интересно, что практически все российские чиновники самых разных уровней, осуществлявшие в свое время приватизацию, и сейчас «при делах» - находятся в орбите влияния того же Чубайса. Как, кстати, и сам Гайдар, вновь проявивший в 2006 году небывалую публицистическую активность, выступая, правда, преимущественно в либеральных средствах массовой информации.
При всей своей политической непредсказуемости и сумасбродности известно, что Ельцин практически всегда был морально зависим и управляем извне - при нем зародился и существовал институт фаворитов. Среди наиболее известных имен - Геннадий Бурбулис, упомянутые Егор Гайдар и Анатолий Чубайс, Александр Коржаков, Борис Немцов, Валентин Юмашев и пр. При этом Ельцин, безумно симпатизируя своим фаворитам на первом этапе отношений, легко отказывался от них в дальнейшем: царская любовь недолга?
Именно на основе института фаворитов появилась новая лоббистская группа, прозванная журналистами «Семьей». Эта группа, как говорили, объединяла действительных членов семьи Ельциных, аффилированных с ней «олигархов» и чиновников. При этом, на наш взгляд, как мы уже упоминали, система власти первого российского президента была всячески морально поощряема и материально поддерживаема со стороны Международного валютного фонда, где главную роль играют США (и от которой, заметим, В.Путин постарался избавиться в первую очередь), и иных финансовых инструментов международных групп влияния, которые очень долгое время «сквозь пальцы» смотрели и на высокий коррупционный рейтинг России, и на иные экономические и политические «шалости» тогдашних кремлевских групп. Страна фактически гуляла на чужие деньги: беззаботность Ельцина и его окружения, набравшего от имени России огромное количество долгов, поощрялась безнаказанностью и привела к появлению могущественной в свое время в определенном политическом и экономическом сегменте группы.
Эту группу с помощью Бориса Березовского и Александра Смоленского в 1996 году некоторые наблюдатели институализировали как «олигархов» - крупных собственников, совмещающих экономическое и политическое влияние. Так называемая «олигархическая» система, как плод фантазий и усилий Березовского и Смоленского, существовала недолго: с 1996 года, когда «олигархи» институализировались (или их институализировали), до 1998 года, когда августовский дефолт выявил системную ошибку в организации власти: личные интересы ряда частных собственников оказались выше государственных, последние и были принесены в жертву.
У «Семьи» еще оставался шанс сохранить свое политическое влияние, в значительной степени девальвированное суетой Березовского, самодостаточностью Гусинского и амбициями Ходорковского? Нужен был нестандартный ход, который обнулил бы все кадровые ошибки, сделанные до этого. И «Семья» его сделала: в игру был введен чужеродный для системы тогдашней власти элемент - Владимир Путин. Эта вакцина должна была излечить застарелую болезнь Кремля - отсутствие новых лиц и идей. Тогда это казалось «Семье» удачным решением многих их проблем.
Неожиданный для всех отказ Ельцина от власти вечером 31 декабря 1999 года в пользу малоизученного тогда Путина («Who is mister Putin?») и есть та фатальная ошибка «Семьи», посчитавшей под влиянием эйфории от собственного всесилия, что долгое пребывание у власти в Санкт-Петербурге и в Москве превратили бывшего офицера КГБ в дисциплинированное орудие.
Путин в полной мере использовал шанс, предоставленный ему «Семьей», но затем, после истечения годичного срока, по-видимому, оговоренного специально, начал реализовывать не ее, а свои представления о том, какой должна быть организация власти в России.
Так называемое «дело ЮКОСа» было педагогическим не только для «олигархов», но и для групп влияния, деливших власть при Ельцине, а его эпоха, собственно, закончилась с арестом Михаила Ходорковского - самого могущественного «олигарха» ельцинских времен, использовавшего инструменты давления на власть с целью ее подчинения. Эта неумеренность сыграла с Ходорковским злую шутку: кто нас обидит - трех дней не проживет... Другие «олигархи» вовремя поняли эти слова Путина и резкую перемену политического ветра.
Довольно быстро они изменили и свое качественное состояние, превратившись из «олигархов» в «социально ответственных крупных собственников» (работодателей)...
НОВОСТИ
